Малый академический словарь (МАС) в 4-х тт.

На основе картотеки «Словаря современного русского литературного языка», собранной словарным сектором Института русского языка Академии наук СССР, был создан краткий академический «Словарь русского языка» в четырех томах — Малый академический словарь - МАС (ГИС, М., 1957-1960 гг.) под редакцией А.П.Евгеньевой. Иллюстративный материал отбирался из произведений художественной литературы со времен А.С.Пушкина и произведений публицистической и научной литературы XIX – XX вв. Словарь содержит общеупотребительную лексику и фразеологию русского литературного языка.

Он представляет собой нормативный словарь современного русского литературного языка, и по назначению и объему очень близок по своему профилю и объему к «Толковому словарю русского языка» под ред. Д.Н.Ушакова с соответствующими коррективами в словнике, в связи с происшедшими изменениями в словарном составе. Словарь содержит около 83,5 тыс. словарных единиц.

Второе издание словаря, исправленное и дополненное, вышло в 1981-1984 годах. При переиздании в словарь были введены слова и значения, возникшие в языке со времени публикации первого издания; во втором издании систематически представлены наречия на -о, -е, -ски, а указания на видовую пару даются при каждом из входящих в неё глаголов. Несколько расширено число помет, относящихся к экспрессивно-эмоциональной оценке слов. Последующие издания «Словаря русского языка» были стереотипными.

В пределах словарной статьи представлены слово, в котором проставлено ударение, сведения о его грамматических формах (для существительных указан также род), принадлежности к той или иной части речи. Далее приводятся стилистические пометы и толкование слова с иллюстрирующими его значения примерами; смысловые оттенки значений выделяются с помощью знака ||. После знака | могут следовать сведения об особенностях употребления слова в одном из его значений (в частности, о субстантивации прилагательного или безличном употреблении глагола). За знаком ◊ приводятся фразеологические данные о слове, а в конце статьи иноязычные слова, с нового абзаца и в квадратных скобках— этимологическая справка.

Образец словарной статьи

БРОД, -а (-у), м. 1.Мелкое место во всю ширину реки, озера, пруда, через которое можно переходить, переезжать. Не спросясь броду, не суйся в воду. Пословица. - Пойду, сыщу брод, -продолжал Еромолай с уверенностью, как будто во всяком пруде непременно должен существовать брод. Тургенев, Льгов. Кое-где на бродах они [красные] пробовали перейти дон, но были отбиты. Шолохов. Тихий Дон.

2. Переход, передвижение через реку в мелком месте. На протяжении пятнадцати километров мы сделали тридцать два брода. Арсеньев, Дерсу Узала.

Особенности издания Словаря С.И.Ожегова (С.И.Ожегова, Н.Ю.Шведовой) в 90-е - 2000-е годы

Сергей Иванович Ожегов 
(1900-1964)

Наталья Юльевна Шведова 
(1916 - 2009)

Первое издание однотомного «Словаря русского языка» увидело свет в самом начале 1949 года под общей редакцией академика С.П.Обнорского. В том же году в «Советской книге» была напечатана критическая рецензия, написанная Н.Ю.Шведовой. Шведова высоко оценила словарь, отметив некоторые его недостатки. Следующее издание словаря, исправленное и дополненное, вышло в 1952 году. Его редактором-лексикологом стала Н.Ю.Шведова. 

При жизни С. И. Ожегова вышло 4 издания словаря, из которых нестереотипными были 2-е (1952) и 4-е (1960). Опираясь на высказанное незадолго до смерти (1964) мнение С.И. Ожегова о нецелесообразности последующих стереотипных изданий, Н.Ю.Шведова начала работать над новым изданием. Проделанную работу редактор описывает в предисловии к 9-му изданию (1972 г.), подчёркивая, что принципы построения словаря не изменились.

Наибольшее количество изменений было внесено в 21-е издание (1989 года). Словник значительно расширился: добавлены новые слова, значения, новая фразеология. Во многих случаях словник расширялся за счёт включения слов просторечных, разговорных или терминов. В предисловии редактор отмечает, что все словарные статьи были проверены, часть из них отредактирована. Многие политически тенденциозные примеры и толкования были заменены более нейтральными.

Изменения коснулись и характера нормативности 21-го издания (1989 г.). Если в прижизненных изданиях словаря Ожегова вариативность была представлена лишь в редких случаях, то в новом издании варианты словоупотребления, произношения, грамматические показаны довольно широко. Например, в 21-м издании присутствуют варианты: желатин— желатина, жираф— жирафа. При слове лебедь указана возможность употребления в женском роде (с примечанием «в народной словесности»). Как равноправные представлены варианты ударения: экзальтиро́ванный и экзальти́рованный.

Н.Ю.Шведова в предисловии к 21-му изданию объясняет такой широкий показ вариативности тем, что норма может пониматься по-разному. В одном случае, норма понимается как «явление жёсткое, строго стабилизировавшееся и поэтому в употреблении однозначно диктуемое с высокой степенью обязательности; отвергаемый вариант, пусть даже широко употребительный в речи носителей литературного языка, при этом считается безусловно ошибочным. С другой стороны, вполне правомерно понимание языковой нормы как такой исторически обусловленной категории, которая находится в состоянии постоянного развития. Этим состоянием обусловлено наличие в языке большого количества вариантов, из которых одни могут быть распределены по определённым сферам употребления, другие же являются равноправными. <…> “Словарь русского языка” С.И.Ожегова во всех своих изданиях был и остаётся словарём нормативным. Однако уже под пером самого автора он постепенно эволюционировал от первого из рассмотренных выше пониманий нормативности ко второму». 

Объём изменений был таков, что издательство «Русский язык» официально предлагало Шведовой выпустить 21-е издание Словаря под именами двух авторов, однако тогда она отказалась, считая объём своей работы недостаточным для соавторства .

В 1990 году 21-е издание «Словаря русского языка» было удостоено академической премии имени А. С. Пушкина. Несмотря на то, что на обложке словаря был указан лишь один автор, лауреатов премии было двое: С. И. Ожегов (посмертно) и Н. Ю. Шведова. В 1992 году на специальном заседании ученого совета Института русского языка РАН было решено поместить на титул словаря гриф Академии наук. Этот академический «знак качества» подчеркивал научную ценность издания. Тогда же по рекомендации Научного совета по лексикологии и лексикографии РАН было постановлено официально считать издание словарём двух авторов — Ожегова и Шведовой. 

Своеобразие словника Словаря С.И.Ожегова (по материалам статьи Ожегова С. И. «О трех типах толковых словарей русского языка // С. И. Ожегов Лексикология. Лексикография. Культура речи. М., 1974»)

«Словарь русского языка» 1949 года С. И. Ожегов относит к кратким словарям популярного типа. В отличие от больших словарей, краткий словарь включает «только актуальную для современности лексику, практически возможную в тех или иных стилях современного употребления, необходимую для языкового обслуживания современной общественности»(с.169). Задуманный как строго нормативный, он должен был являться своеобразным пособием по культуре речи. Этим объяснялся отбор лексики.

В Словарь помещены 3 основных разряда актуальных лексических единиц: 1) слова; 2) устойчивые выражения со сдвинутым значением и фразеологические обороты; 3) регулярные первые части приставочных и сложных слов (авиа-, теле-, электро- и т. д.).

Не вошли в словарь узкоспециальные слова, необходимые ограниченному кругу специалистов. Включены только те термины, которые получили широкое распространение в публицистике, научно-популярной литературе или даже обиходной речи. С.И Ожегов писал: «Обычно стремятся представить в исчерпывающей полноте видовую терминологию данного рода, считая это наиболее обоснованным решением вопроса. Так если даются слова квадрат, конус, то должны быть даны все названия геометрических фигур; если есть сталактит, то должен быть и сталагмит. <…> Однако вряд ли это можно считать правильным. <…> Так, для химии одинаково важна вся терминология периодической системы элементов. Однако с точки зрения лексического обихода общенародного языка, не следует включать даже в большой словарь такие названия элементов, как актиний, ксенон, гафний, индий и т. д. <…> Имеет значение не важность термина в системе понятий данной науки или отрасли, а его общественная роль» (с.177). Так, в «Словарь русского языка» начиная с 1-го издания включены названия элементов: железо, алюминий, золото, серебро, водород, кислород, радий, поскольку эти слова часты в бытовой речи, в публицистике, в научно-популярной литературе, а многие из них нередко встречаются в художественной литературе.

Узкоспециальные слова включались в словарь, в частности, тогда, когда являлись омонимами по отношению к общелитературному слову, чтобы помочь пониманию общелитературного слова и предотвратить неверное толкование термина-омонима. Например, в состав словаря вошло узкоспециальное слово банка («часть морского дна, возвышающаяся над окружающими глубинами»), омонимичное общелитературному слову (цилиндрический сосуд и маленький сосуд, применяемый в медицине).

Ограничено вошли в словарь заимствованные слова. «Отсутствие исследований в области заимствованной лексики, основанных на твердой методологической базе, приводило к тому, что наши толковые словари без меры засорялись иноязычными словами. Отбор иноязычных слов в толковые (нормативные) словари должен производиться на основе оценки исторической роли и значения разных разрядов иноязычных слов в общенародном языке» (с.242).

С.И.Ожегов отмечал: «Субъективным бывает отбор тех слов, употребление которых связано с лингвистическими вкусами общества на разных этапах его развития, с обозначением преходящих явлений общественной жизни, с необходимостью подчеркнуть индивидуальную, своеобразную суть явления» (с.174). К таким словам относятся:

Слова-подёнки. Они встречаются в разговорной и публицистической речи для обозначения случайных / несущественных явлений быта. В качестве примера С.И.Ожегов приводит слово румынки (высокие дамские ботинки, модные в первые годы революции). Слова-подёнки не следует включать даже в большие словари языка.

Слова жаргонного типа. Такие слова могут выходить за пределы узкого круга жаргонной речи, и в этом случае, их следует включать в большие словари. «Если они по своим словообразовательным основам имеют тесные и понятные связи с основами словарного состава общенародного языка, то относительная устойчивость их увеличивается» (с.175). В качестве примера Ожегов приводит слова: пшют, вояж, фраппировать, антураж. Некоторые из этих слов, воспринимавшихся в начале 50-х годов (когда С.И.Ожегов писал свою статью) как жаргонизмы, вошли в литературный язык, а значит стало возможным включить их в краткие нормативные словари русского языка. В частности, в 9-е издание (1972) вошло слово вояж (с пометами устар. и ирон.).

Областные слова включаются в словарь только в случае, если они представляют ценность как выразительные средства в пределах литературной речи.

Не вошли в словарь следующие группы слов:

просторечные слова с явно грубым, вульгарным оттенком;

старинные или устарелые слова, не нужные для понимания ближайшей исторической действительности или текстов классической литературы;

сложносокращённые слова, не имеющие нового оттенка по отношению к составляющему их словосочетанию;

слова индивидуально-поэтической речи, не получившие распространения в языке;

морфологические малоупотребительные варианты слов;

имена собственные и производные от них.

Из Предисловия С.И.Ожегова к 4 изданию (1960 г)

С.И.Ожегов

С.И.Ожегов исходил из того, что «литературный язык советской эпохи представляет собой, по сравнению с языком XIX и начала XX века, новый этап в историческом развитии русского литературного языка. Это позволяет в настоящем издании сделать более строгой нормативную сторону словаря, усовершенствовать его как пособие по повышению культуры речи».

В основе культуры речи того времени лежал принцип единой нормы, выбираемой из существующих в общенародной речи вариантов. Именно поэтому «варианты ударения слов даются лишь в редких случаях и только с указанием рекомендуемого варианта, иногда более строгим, чем рекомендации академического словаря-справочника «Русское литературное произношение и ударение» (М., 1959).»

«В определении значений слов, в стилистической их характеристике автор стремился отразить современное словоупотребление».

«Уточнены значения синонимичных слов в связи с изменениями стилистических оценок слов, уточнены определения терминов, а также сделаны поправки в гнездовом расположении производных слов».

«В настоящее издание включено немало и новых слов — терминов и слов живого разговорного языка, появившихся за последнее время. Пополнена и фразеология, а подача ее уточнена в соответствии с принципами, изложенными в статье «O структуре фразеологии» («Лексикографический сборник», № 2. М., 1957)».

Новым в словарной практике было описание омонимов. Ранее во всех словарях омонимы выделялись только по этимологическому принципу. Однако «еще в издании 1952 года автор, в соответствии с указанным выше пониманием современного языка, отошел от традиционного принципа выделения омонимов только по этимологическому признаку (по разности происхождения одинаково звучащих слов). В основу выделения был положен признак смыслового расхождения многозначных слов в процессе исторического развития языка», что стало во многом основой для современного лексикографического описания омонимов.

Из истории создания «Словаря русского языка» С. И. Ожегова

Сергей Иванович Ожегов (1900-1964)

«Словарь русского языка» Сергея Ивановича Ожегова занимает особое место в русской лексикографии и русской культуре. Начиная с 50-х  до 90-х годов ХХ в. словарь Ожегова оставался самым известным и авторитетным однотомным словарём. Адресованный широким массам читателей, он никогда не терял научности. Для многих людей, родным языком которых является русский, этот словарь стал образцом толкового словаря вообще. Благодаря многочисленным исправленным, дополненным и переработанным переизданиям словарь С. И. Ожегова долгое время оставался современным и отражал текущее состояние русского языка. О судьбе и творчестве автора знаменитого словаря смотри здесь.

Как известно,  С. И. Ожегов принимал самое активное участие в подготовке Толкового словаря Д.Н.Ушакова.  «Из общего объёма словаря в 435 печатных листов С. И. подготовил более 150 листов. Совместно с Д. Н. Ушаковым и Г. О. Винокуром С. И. осуществил редактирование II, III и IV томов словаря. Работа над Ушаковским словарём (особенно когда первый том пошёл в производство) порой была крайне напряжённой: чтение корректур проходило одновременно с подготовкой рукописи очередного тома к печати и с собственно составительской работой» (Скворцов Л.И. Сергей Иванович Ожегов - человек и словарь//Вопросы языкознания.- №5, 2000.) В 1939—1940 годах на базе 4-томного словаря Ожегов создаёт по поручению Д. Н. Ушакова «Типовой словник для русско-национальных словарей» (объём — 70 печатных листов). Создание этого словника фактически было начальным этапом в истории однотомного словаря С. И. Ожегова.

В самом конце 30-х годов возникла инициативная группа по созданию «Малого толкового словаря русского языка». На заседании 10 июня 1940 года была образована редакция, в которую вошли: Д. Н. Ушаков (главный редактор), С. И. Ожегов (зам. главного редактора), Г. О. Винокур и Н. Л. Мещеряков. Редакция поручила выработать план издания, определить объём и структуру словаря, сроки издания С. И. Ожегову.

К осени 1940 года С. И. Ожегов подготовил план издания «Малого толкового словаря русского языка», состоящий из 21 пункта (хранится в Архиве РАН). «По этому плану предполагалось, что Малый словарь “предназначается для широкого читателя и является нормативным: он должен быть пособием для изучения современной правильной литературной русской речи”. <…> Состав словника (который предстояло еще уточнить в процессе работы) призван был отразить “основной лексический состав литературного языка со включением наиболее существенных разновидностей устной и письменной речи”. В основу Малого словаря предполагалось положить словник Ушаковского словаря, а всю работу закончить 1942 году» (Там же).

Начавшаяся война сломала намеченные планы. Ушли из жизни члены редакции Малого словаря: Д. Н. Ушаков, Н. Л. Мещеряков, Г. О. Винокур. И лишь через 4 года после окончания войны в самом начале 1949 года, выходит в свет 1-е издание однотомного «Словаря русского языка», составленного С. И. Ожеговым (при участии Г. О. Винокура и В. А. Петросяна), под общей редакцией академика С. П. Обнорского. При жизни С. И. Ожегова вышло 6 изданий словаря, из которых нестереотипными были 2-е (1952) и 4-е (1964). Незадолго до смерти (1964) С. И. Ожегов направил в издательство «Советская энциклопедия» письмо, в котором писал, что считает нецелесообразным последующие стереотипные издания словаря. «Я предполагаю, — писал он, — внести ряд усовершенствований в словарь, включить новую лексику, вошедшую за последние годы в русский язык, расширить фразеологию, пересмотреть определения слов, получивших новые оттенки значения, пересмотреть определения терминов для приведение их в соответствии с современными понятиями науки и техники, пересмотреть стилистическую характеристику слов, усилить нормативную сторону словаря» (Там же).  Тем самым предлагалось сделать словарь "живым", откликающимся на запросы времени.

 

Когда Ожегова не стало, продолжила работу над словарем его ученица Наталия Юльевна Шведова. О жизни и творчестве Н.Ю.Шведовой, выдающегося российского лингвиста, смотри здесь. При ее участии как соавтора в 1972 г. вышло девятое, исправленное и дополненное издание этой книги. С этого времени началась новая жизнь словаря, хотя принципы его построения не изменились.

Инвективная лексика и стилистические пометы в Толковом словаре Д.Н.Ушакова

Толковый словарь русского языка в 4-х тт. под ред Д.Н.Ушакова

В одном из готовившихся к печати словников было обнаружено толкование лексемы, которую предполагалось поместить в ТС, что являет собой довольно «пикантный» эпизод научной лексикографии того времени:

Б…ь, и, мн. и, éй. (прост. неприл.). Публичная женщина, проститутка. (Далее приписано от руки.) По скверам, где харкает туберкулёз, где б. с хулиганом да сифилис. Мквский. (Архив РАН. Ф. 502. Оп. 1. Ед. хр. № 104. Л. 135). Примечательно, что перед этим словом помещены отдельно еще 6 статей с его производными формами.

Естественно, в печатном тексте такого нет, и не могло быть — не только по экстралингвистическим причинам, но и, полагаем, по традиции и самому духу науки того времени, не ставшей еще на полосу публичного признания и рекламы инвективной лексики и слов грубого просторечия нормативными словарями литературного языка, предназначенными для массового читателя. Это была не только традиция Д. Н. Ушакова, но и всей русской академической школы. Хотя в одной из рецензий на I том ТС (Черных 1935, 106) исключение нецензурных, вульгарных и ругательных слов не одобрялось: «Составители и редактор “Толкового словаря” проявили исключительную брезгливость по отношению к этим словам» (см. подробнее наш обзор). Кстати, именно по такому поводу особо суетилась и стремилась «разоблачить» ТС марровская критика (о Марре и его роли в языкознании см.здесь) , усмотрев в нем «хулиганско-кабацкую» терминологию (Архив РАН. Ф. 1516. Оп. 1. Ед. хр. № 136. Л. 14). 

Понимали это, по-видимому, и составители, не всегда приходившие к единодушному мнению. Б. А. Ларин в 1935 г. уже после издания I тома и его обсуждения в Институте языка и мышления в Ленинграде сочувственно признавался Д. Н. Ушакову: «Даже Щерба, например, в беседе говорил о том, что, вероятно, по моей вине Т<олковый> Сл<оварь> перегружен арготизмами. Я молчу, но по совести должен сказать, что ни материалов своих по арго я никогда не сообщал, не вливал в словарь, ни в написании «арготических» слов не участвовал специально как арго-спец, и никогда не настаивал на широком включении этого материала, <…> — а уже меньше всего виновен в пометах (злоупотребление пометой «арго», сколько я понимаю, — печальное наследство Виноградовской редактуры). Я бы сам с удовольствием нападал на эти вещи со знанием дела (говорю это[,] конечно[,] только Вам), а надо изворачиваться и изобретать доводы в защиту этой порочной аргологии. В этом сейчас трагизм, нестерпимая стесненность положения. Будь нормальная атмосфера обсуждения, я бы и выступил с большим самокритическим и обезоруживающим докладом. А надо, сцепив зубы, бить врага, не уступая «ни пяди», ни одной буквы. Я думаю, Вы правильно поймете меня» (Архив РАН. Ф. 1516. Оп. 1. Ед. хр. № 136. Лл. 9—9 об.).

Как видим, и в самой среде словарников — составителей ТС — часто не было согласия. Архивные документы донесли до нас отголоски и другой внутриредакционной дискуссии. В 1932 г. обсуждался вопрос о стилистических пометах в словаре. В. В. Виноградов выступил против предложений Б. А. Ларина и Б. В. Томашевского. Суть их спора хорошо прослеживается из письма Б. А. Ларина Г. О. Винокуру от 3 июня 1932 г.: «После длительных переговоров с Бор<исом> Викт<оровичем> мы все же не находим возможности согласиться с оставлением помет “вульг.” и “простореч.” Однако, как и подобает пай-мальчику, не имеет ни резонов, не решимости выступить против мнения своего учителя. Но мы никак не приемлем Виноградовского цеплянья за лоскутья старой академичности и отвергаем эти пометы, как слишком анахронисичные. Вульг. мало понятно и претенциозно, надо “груб”. А вм<есто> “простореч.” надо масс. (=массовый разговорный). Раз нет уже “простых” людей и “простой речи”, нельзя употреблять “простореч.”, тем более, что оттенок пренебрежения и наивного пуризма в этом очень явственно ощущался бы» (РГАЛИ. Ф. 2164. Оп. 1. Ед. хр. № 304. Л. 3).

( http://www.portal-slovo.ru/philology/44398.php)

Особенности работы над Толковым словарем под ред. Д.Н.Ушакова в условиях сталинского "классицизма"

30-е годы

Над качеством словарной работы надзирал целый штат сотрудников — от работников издательства, цензоров и аппарата Главлита до партийных функционеров. Каждый стремился внести свои поправки и давать авторскому коллективу надлежащие директивы, иногда курьезные, но чаще носившие политический характер. Об одном таком указании вспоминал М. В. Панов: «Цензор запретил слово любовница. Вон его из словаря! Потому что, объяснил уполномоченный, это слово старого быта и не нужно советскому человеку. А словарь должен оберегать нравственную чистоту нашего общества! Сошлись на компромиссе: слово появилось в словаре, но с пометой “устар.”, т. е. устарелое» (Панов 2000, 9).

 Опасное слово «МЕНЬШЕВИЗМ» имело такой первоначальный вариант объяснения: «Политическая теория, тактика, движение меньшевиков, соглашательское, оппортунистическое течение в рабочем движении», за которым следовал актуальный контекст: «После пролетарской революции м. превращается в антисоветское, контрреволюционное течение» (Архив РАН. Оп. 1. Ед. хр. 105. Л. 22). После стилистической правки было выработано другое определение: «Политическая теория и деятельность меньшевиков, соглашательское, мелкобуржуазное оппортунистическое течение в рабочем движении» (иллюстрация к тексту оставлена без изменений). Наконец, «скорректированную» и, видимо, утвержденную политредактурой словарную статью в изданном I томе можно прочитать уже в ином, более развернутом виде: «Мелкобуржуазное оппортунистическое антиреволюционное и антимарксистское течение, являвшееся агентурой буржуазии в рабочем классе, вместе с контрреволюционной буржуазией боровшееся против Октябрьской социалистической революции, поддерживавшее иностранную интервенцию и являющееся одним из отрядов мировой контрреволюции» (ТСРЯ I 1935, 183). Заменена была и цитата.

Особое внимание уделялось и терминам права, которые за редким исключением имели семантические и идеологические параллели, созвучные эпохе, и потому требовали грамотного, «подкованного» и точного толкования. Так, лексема «МАЖОРИТАРНЫЙ» в черновике статьи имела следующее значение: «Прил., по знач. связанное с системой избирательного права, основанной на том, что в расчет принимаются только голоса, представляющие большинство» (там же. Лл. 8—9). При редактировании оно было почти полностью зачеркнуто и подвергнуто коренной правке. Акцент сместился в «нужную» сторону. В итоге получилось: «Прил., по знач. связанное с такой системой избирательного права, при которой в число избранных могут попасть лишь кандидаты, получившие большинство голосов в данном избирательном округе, что делает выборы менее демократичными» (лл. 8—9). Однако впоследствии заключительную часть фразы «что делает…» не внесли в изданный текст (ТСРЯ II 1938, 116).

Редактор и составители ТС находились в довольно сложном положении: внешне они должны были придерживаться идеологических установок и не допускать здесь никаких погрешностей, но по сути они сумели во многих случаях отстоять научный принцип издания и его лингвистическую, а не политическую направленность, главенство филологии над лозунгами победившего строя. Как раз такой случай произошел со словарной статьей «ЛЕНИВЫЙ» — «праздный, не желающий работать», за которой следовал «ЛЕНИНЕЦ» с цитатой из произведения Сталина, а через несколько строк после «ЛЕНИНСКИЙ» вновь «ЛЕНИТЬСЯ» (ТСРЯ II 1938, 45). Это, естественно, не могло устроить цензора, и он потребовал включения нейтрального слова, разделившего бы столь неблагозвучное соседство, например «ленинградец». Но такое вкрапление, даже единичное, нарушило бы принцип построения словаря и отбора лексических единиц, который для языковеда, строго придерживающегося нормативных правил, неприемлем. По Д. Н. Ушакову, названия жителей городов не вошли в словник. И он отстоял свою позицию, хоть и давалось это очень нелегко.

Другой эпизод также отражает недвусмысленность ситуации сталинского времени, своеобразный «лингвистический» парадокс. И новое испытание пройдено с честью. По воспоминаниям С. И. Ожегова, находившегося в центре событий и много помогавшего Д. Н. Ушакову в организационном процессе, однажды они столкнулись с невежественной и грубой «корректировкой», произошедшей по вине политцензуры. Шел 1938 год. М. В. Панов передает эту историю так: «Получены были гранки второго тома, составители внимательно читали их. И — остолбенели. Притяжательное прилагательное ежов, ежова, ежово, ежовы… Оно истолковано: принадлежащий ежу. Затем фразеологизм с этим значением: держать в ежовых рукавицах — строго, жестко держать.

И вдруг дальше: “По имени Сталинского Народного комиссара внутренних дел, Н.И. Ежова, истребляющего на Советской земле право-троцкистских извергов, врагов народа…”. Творчество Волина. Он как редактор делал “довески” к тексту, ни с кем не советуясь. <…>

С. И. Ожегов рассказывал:

— Наступило очень долгое молчание. Уже стемнело; встал Дмитрий Николаевич и с отчаянием воскликнул: “Никто не скажет — Волин дурак. Скажут — Ушаков дурак”.

Он вычеркнул волинское творчество и заполнил брешь другим материалом (в гранках менять количество строк в столбце нельзя).

Через несколько дней Ушаков и Ожегов получили вызов в Наркомат внутренних дел. Следователь сказал им:

— Я имею сведения, что вы в словаре вычеркнули имя Генерального комиссара внутренних дел Н. И. Ежова. Зачем вы это делаете?

Не знаю, — рассказывал С. И. Ожегов, — заранее подготовился Д.Н. Ушаков к допросу и “проиграл” в уме разные его возможности, или ему именно в данную минуту пришла удачная мысль, но он сказал:

— У нас есть строгая инструкция, что в толкованиях слов мы можем ссылаться только на классиков марксизма-ленинизма. Отступать от нее мы не имеем права.

— Если есть такая инструкция, то у меня вопросов нет, — сказал следователь. Подписал пропуск на выход» (Панов 2000, 9—10).

Но все же авторы были вынуждены делать уступки для того только, чтобы сохранить ТС, не дать ему уйти в безвестность с «выводами» и «кампаниями», которые легко разыгрывались на фоне «контрабанды в языкознании» того времени. В таких случаях Д. Н. Ушаков говорил своим товарищам: «Моя главная забота — спасать словарь». 

 И такие «социальные» примеры не единичны. М. В. Панов (2000, 8) сочувственно пишет в этой связи: «Словарь был создан в эпоху “диктатуры пролетариата”, но авторы сделали все, чтобы он остался интеллектуально независимым, служил русскому языку, а не интересам партократии. Политическая терминология — вот та единственная область, где пришлось сделать уступку идеологическому натиску <…>» 

(См. http://www.portal-slovo.ru/philology/44398.php)

Толковый словарь русского языка в 4-х тт. под ред.Л.Н.Ушакова

Дмитрий Николаевич Ушаков (1873-1942)

В советское время появляется острая потребность в создании образцового нормативного словаря, о необходимости которого писал В.И.Ленин: «Краткий  (малый "Лярусс" образец) словарь русского языка (от Пушкина до Горького). Образцового, современного. По новому правописанию». Его целью была «стабилизация норм русского литературного языка». Словарь должен был стать нормативным пособием «которое помогало бы читателю освоить лексические, грамматические и произносительные нормы русского языка». Он, с одной стороны, был связан с предшествующей традицией, с другой - был создан по новым принципам нормативного словаря для массового читателя.

Дмитрий  Николаевич Ушаков стал тем звеном, вокруг которого собрались лучшие научные кадры в области филологии в 1930-е гг. И если прежде значительную часть сотрудников составляли известные ученые, крупные специалисты с «дореволюционным» стажем, то здесь опора была сделана на молодежь. Г. О. Винокур, В. В. Виноградов, Б. А. Ларин, С. И. Ожегов и Б. В. Томашевский стали основными «движителями» (выражение С. И. Ожегова) «Толкового словаря русского языка».

Сергей Иванович Ожегов (1900-1964)

Любопытно, что в сравнении с прежним толковым словарем здесь значительно увеличился подбор авторов и источников. В перечне фамилий, приложенных к I тому ТС, значится 173 имени, но и это далеко не полный список, куда не включены односложные фамилии и «такие, которые сократились бы (при соответствующем цитате упоминании в тексте. — О. Н.) только на одну гласную» (ТСРЯ I 1935, XVII—XX). Среди них — писатели, поэты, драматурги, историки, руководители государства и партии, деятели театра и просвещения, ученые и даже филологи и лингвисты (Ломоносов, Пыпин, Даль, Потебня, Шахматов) и др. Во второй том добавлены такие фамилии: Богданович, Вышинский, Гиляровский, Грановский Добролюбов, Кокорев, В. Катаев, Литвинов, Марлинский, Михайлов, Островский, Случевский, Суриков, Серафимович, Федин, Фурманов, Чапыгин, Чернышевский. Таким образом, общий объем цитируемых авторов превышал, по-видимому, 200 имен. Пополнен и запас слов, извлеченных из периодики того времени: из газет «Известия» и «Правда». Использованы также материалы «Большой Советской Энциклопедии» и «Малой Советской Энциклопедии». Как видно, из списка сокращений ТС, в него не вошли предложенные ранее, в 1920-е гг., имена Ахматовой, Зайцева, Шмелева и некоторых других «подозрительных» авторов, использование которых по понятным причинам было тогда уже нежелательно или невозможно.

Виктор Владимирович Виноградов (1994-1969)

 

Интересны прежде всего личности участников этого проекта. И хотя нам не раз удавалось держать в руках и изучать их труды, слышать разные отзывы, все же будет удобнее, если об их деятельности и вкладе каждого в общую «словарную копилку» скажут современники, а именно — С. И. Ожегов. «Душой дела, — писал он, — как я хорошо помню, были три человека с разнородными интересами, прекрасно дополнявших друг друга в таком универсальном начинании, как словарь, который должен был представлять универсальную характеристику языка (лексическую, стилистическую, грамматическую, фонетическую, орфоэпическую): Виктор Владимирович [Винорадов] с его острым интересом к семантической, стилистической структуре языка и прекрасный уже тогда знаток русской литературной речи в ее историческом развитии.

Дмитрий Николаевич [Ушаков] с его грамматическими и орфоэпическими интересами, исключительный знаток живой русской речи, литературной и диалектной.
Борис Викторович Томашевский, человек аналитического ума, прекрасный стилист, замечательный организатор, знаток русской литературы и зарубежного лексикографического опыта.

Борис Александрович Ларин (1893-1964)

Мне думается, что именно им принадлежит главная заслуга в формулировании основных идей Толкового словаря» (Ожегов 2001в, 455).

Здесь не упомянут близкий друг С. И. Ожегова Б. А. Ларин, который в 1930-е гг., помимо занятий ТС, вынашивал собственный план организации издания словаря древнерусского языка. Б. А. Ларин был первоклассным специалистом по диахронической лингвистике, знатоком стилистики; он тонко чувствовал образность языка отечественной словесности и в этом качестве был незаменимым сотрудником.

Григорий Осипович Винокур (1995-1969)

Близок к словарному делу был и Г. О. Винокур — один из талантливейших представителей Московской лингвистической школы. Начиная с 1933 г., помимо подготовки ТС, он сосредоточился на работе по созданию «Словаря языка А. С. Пушкина». С его широчайшим кругозором, глубокими познаниями в разных областях филологии и истории, требовательностью к себе, работоспособностью и преданностью делу обожаемого им учителя, думается, он оказался крайне полезным в таком деле.

Наконец, личность С. И. Ожегова занимала отнюдь не последнее место в таком ответственном предприятии, как составление ТС. Он был одним из ближайших помощников Д. Н. Ушакова, его, так сказать, правой рукой. Ему совместно с Г. О. Винокуром принадлежит грандиозный труд по пересмотру и обработке материала II, III и IV томов словаря, последний из них составлен ими же. В отличие от других ученых (Б. А. Ларина, Б. В. Томашевского), которые проживали в Ленинграде и потому находились на некотором отдалении от реальной словарной работы (С. И. Ожегов уже в середине 1930-х гг. переехал в Москву), С. И. Ожегов, наоборот, был в гуще событий, вел не только сугубо научную работу, но и большую организационную деятельность. Он был влюблен в этот предмет, ставший затем делом всей его жизни. К тому же С. И. Ожегова нисколько не тяготила «рутинная» лексикографическая работа с современным языком. Он единственный из участников, по нашим сведениям, который отобразил в своих черновых набросках к статьям эпизоды истории ТС, обстановку, сложившуюся, вокруг его составителей, описал те трудности, через которые им приходилось переступать, сумел сохранить для истории письма участников и прежде всего дал объективную и заслуженную оценку Д. Н. Ушакову (См.: http://www.portal-slovo.ru/philology/44398.php)

                                            

Словарь русского языка Грота - Шахматова (1891-1937 гг)

Яков Карлович Грот (1812-1893)

Второе Отделение АН в 1850-х годах решило начать работу над новым Академическим словарём, так как предыдущий – Словарь церковно-славянского и русского языка 1847 г. – вызвал много критики. Яков Карлович Грот (1812-1893) активно включился в эту работу. Он считал, что за основу следует взять Словарь 1847 г., но новый труд должен быть словарём собственно русского языка и охватить лексику от Ломоносова до Пушкина. Во внимание принимаются различные дополнения и исправления Словаря 1847 г.; пополняется словник из областных словарей и из древнерусских памятников. Буквы будущего словаря распределяются между редакторами-составителями (Срезневский, Буслаев, Даль, Востоков), но словарная работа постепенно затухает. Теоретические разработки будущего словаря принадлежат Я. К. Гроту. Большое внимание автор уделил определению слова, разграничению лексико-семантических вариантов многозначного слова. Точность, чёткость семантического определения Грота до настоящего времени считается образцовой. 

Говоря о Гроте как о лексикографе, необходимо отметить, что он был основателем нынешнего словарного отдела АН и его картотеки в 1886 г. Без этой картотеки невозможно создание никакого типа словаря (Отечественные лексикографы XVIII-XХ века / Под ред. Г. А. Богатовой. М., 2000, с. 167).

 Учёный сделал три выпуска словаря (А-Д). Это был первый русский нормативный словарь. 

Его нормативность – в системе стилистических и грамматических помет. Словарь включал общеупотребительную лексику, лексику литературного и делового языка со времён Ломоносова, иноязычные заимствования, неологизмы, научно-техническую терминологию. Из церковно-славянских и древнерусских слов включались те, которые употреблялись в русском литературном языке XIX вв. (там же).

После смерти Я. К. Грота редактором Словаря стал Алексей Александрович Шахматов (1864-1920), выдающийся учёный-славист. Шахматов иначе представлял себе назначение академического словаря,он считал, что в Словаре должно найти отражение всё, что имелось в прошлом и наличествует в настоящее время в языке,составители не могут предписывать что-либо языку, они могут лишь констатировать употребление какой-либо формы и её реальное предпочтение сравнительно с другой.Таким образом, первая часть словаря (гротовская) представляет собой тип толкового нормативного словаря, а вторая (шахматовская) - тип нормативного словаря-тезуаруса.

 

Алексей Александрович Шахматов (1864-1920)

Василий Ильич Чернышов (1867-1949)

Лев Владимирович Щерба (1880-1944)

Позже подготовку словаря возглавили В. И. Чернышев, Л. В. Щерба и др. Издавался он отдельными выпусками на буквы И, Л, М, Н, О. В 1937 г. работа над словарем прекратилась; последний выпуск включал в себя слова от ободраться до обратность. Следует отметить, что издатели последующих отдельных выпусков избрали самостоятельный путь создания толкового словаря современного языка, "взятого в историческом развитии", принцип нормативности словарных статьях этих выпусков соблюдался в малой степени и непоследовательно. (http://www.gramota.ru/slovari/types/17_26). Несмотря на то, что словарь был обогащен новой лексикой, взятой из прессы и произведений художественной литературы, структура словаря не изменилась. Как отмечал С.И.Ожегов,  «это был тот же шахматовский thesaurus <…>, пополненный свежими материалами». Он по-прежнему имел «ничем не ограниченный репертуар источников», нередко включал в свой состав «причудливые образования индивидуального писательского творчества», а «применявшиеся без особой систематичности стилистические указания не сообщали словарю нормативного (выделено нами. — Т.П.) характера» . Однако и сейчас нельзя не поражаться этому поистине монументальному труду петербургских ученых (достаточно вспомнить подготовленный Л. В. Щербой отрезок словаря (т. IX, вып. 1, 1935) на букву «И»), настоящей сокровищнице (в полном смысле слова) русского языка, которой не суждено было свершиться в задуманном объеме (http://www.portal-slovo.ru/philology/44398.php).

По тщательности обработки материала, как считал Н. М. Шанский,  этот словарь является лучшим из всех существующих толковых словарей русского языка. Словарь (в выпусках под ред. акад. Я.К.Грота) до сих пор является непревзойденным образцом по определению значения слова, его грамматической характеристики и тонкой, разветвленной системе стилистических помет. В нем очень подробно дается фразеология, впервые широко и свободно используются для иллюстрации цитаты из русской художественной литературы XIX в.

Из истории издания Толкового словаря живого великорусского языка В.И.Даля

Предлагаю принять участие в викторине для интеллектуалов К 150-летию Словаря Даля.

Словарь создавался на протяжении всей жизни В.И.Даля. Морозным вечером 1819 г., выпустившись из Морского корпуса мичманом, В.И.Даль на паре почтовых лошадей ехал в санях из Петербурга в Москву. Ямщик из Зимогорского Яма (дело было в Новгородской губернии) поглядел на небо и в утешение продрогшему до костей моряку указал на пасмурневшее небо — верный признак перемены к теплу.

- Замолаживает! - сказал он.
- Как замолаживает? - спросил мичман.

Ямщик объяснил значение незнакомого мичману слова. А тот, несмотря на мороз, выхватывает из кармана записную книжку и окоченевшими от холода руками пишет:«Замолаживать — иначе пасмурнеть — в Новгородской губернии значит заволакиваться тучками, говоря о небе, клониться к ненастью...».  Эти строки, сохранившиеся у Даля, были зародышем того колоссального труда, который сегодня известен каждому по названием Толкового словаря живого великорусского языка.

С тех пор с каждым днем книжка пополнялась. Записывались областные слова, особенные обороты народной речи, пословицы, поговорки, прибаутки. Лет через десять книжка превратилась в несколько толстых увесистых тетрадей, исписанных мелким бисерным почерком Даля.

Только в 1863 г. начало выходить первое издание Словаря (1863- 1 т., 1865 — 2, 3 тт, 1866 — 4 т.). Но какая неустанная работа потребовалась для его издания! Словарь был напечатан разными наборами не в абзацах, а в строку. Кто хоть несколько знаком с типографским делом, поймет, какой труд, какое внимание надо было употребить для проверки такого набора. Даль держал до четырнадцати корректур трехсот тридцати листов своего труда: в Словаре малейшая опечатка не должна иметь места!

2-е изд. 1880 г.

Четыре огромных тома в 330 листов — плод неустанных 47-летних трудов, в 1867 г. явились пред русской публикой. Академия наук единогласно избрала Владимира Ивановича в свои почетные члены. Затем она присудила Толковому Словарю Ломоносовскую премию. В.И.Далю было присвоено также звание почетного члена Общества любителей российской словесности. Императорское Географическое общество, прежде всего за достижения в области этнографии, увенчало труд его Константиновскою золотою медалью.

(Из «Воспоминаний о Владимире Ивановиче Дале» П.И. Мельникова-Печерского)

Второе, «исправленное и значительно умноженное по рукописи автора» издание вышло

в 1880 г (1 т.), 1881 г (2 т.), 1882 г (3, 4 тт) у книгопродавца-типографа М. О. Вольфа, Спб.—М.

Третье издание выходило в 1903 г (1 т.), 1905 г (2 т.), 1907 г (3 т.), 1909 г (4 т.) в товариществе М. О. Вольфа, Спб.—М. (только в 1 т. есть указание: издание «поставщиков Двора ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА») под редакциею проф.

3-е изд.под ред. И.А.Бодуэна-де-Куртенэ, 1903 г.

И.А. Бодуэна-де-Куртенэ, выдающегося лингвиста, научные труды которого продолжают вызывать интерес. Об И.А.Бодуэне-де-Куртене смотри здесь.

Четвертое издание, выходившее в Санкт-Петербурге в 1912-1914 гг под редакцией И. А. Бодуэна де Куртенэ полностью повторило предыдущее, третье, издание.

Бодуэн подверг Словарь серьезной научной обработке. Он исправил и уточнил грамматическую характеристику слов, внес коррективы в гнездовое расположение материала, упростив пользование Словарем. Кроме того Бодуэн дополнил Словарь 20 тысячами новых слов, включив в том числе отсутствующую у Даля вульгарно-бранную лексику. За свои дополнения был подвергнут жёсткой критике. Учитывая серьезность внесенных изменений, разрушающих замысел В.И.Даля, версия Бодуэна обычно считается самостоятельным словарем.

Все последующие переиздания советского времени опираются на текст второго издания словаря В.И.Даля.

Пятое издание (М .:Гослитиздат, 1935 г. В 4-х тт.) представляет точное воспроизведение второго издания фотомеханическим способом.

6 изд., 1955 г.

Шестое издание (М.:ГИС, 1955 г. В 4-х тт.) воспроизводит второе издание с набора.

Седьмое издание (М.:Русский язык,1978 г. В 4-х тт.), посвящённое 175-летию со дня рождения В. И. Даля, отпечатано фотомеханическим способом с издания 1955 г.

Особенно часто Толковый словарь живого великорусского языка переиздается сегодня, нередко как подарочное издание.